Интервью Тимоти Шаламе о съёмках, режиссёрах, и о тревоге

Тимоти Шаламе – один из талантливейших молодых актёров современного поколения. В 22 года он был номинирован на «Оскар» (войдя в тройку самых молодых номинантов премии за всё время её существования), а к 27 годам Шаламе уже успел поработать с такими выдающимися режиссёрами, как Кристофер Нолан, Лука Гуаданьино и Грета Гервиг. Мировую известность актёр получил за фильмы «Назови меня своим именем», «Маленькие женщины» и «Дюна».

Мы собрали самые интересные его высказывания из разных интервью за последние несколько лет, чтобы вы могли получше узнать этого прекрасного актера и многогранную личность.

Тимоти Шаламе о «Дюне»

Я был моложе, когда снимался в первой части фильма, и был ослеплён тем, насколько большим фильмом была первая «Дюна». А теперь, когда мой герой Пол Атрейдес становится все увереннее, я и сам намного твёрже стою на ногах.

Я только из интернета знал о том, что Дени Вильнёв работал над этим фильмом. К тому времени я уже хорошо изучил историю проекта. Я не имею в виду сериал 2000 года или «Дюну» 1984 года от Дэвида Линча, скорее, это связано с тем, что [продюсерская компания] Legendary приобрела права на экранизацию десять лет назад. Когда я присутствовал на мероприятиях, связанных с вручением наград, я пару раз встречался с Дени, и уже тогда у меня возникло сильное, глубокое желание принять участие в предстоящем фильме. Потом, когда он был в жюри Каннского кинофестиваля, он попросил меня прилететь в Канны, чтобы встретиться и обсудить съёмки. Я прочитал две-три главы первой книги «Дюна», а уже позже прочёл её целиком. Именно на той встрече я узнал, что кинопроб не будет, и я заочно утверждён к картину.

«Дюна» – это очень трогательная история о том, как молодой человек, взрослея, борется за то, что считает правильным. Эта идея актуальна и сегодня, когда моё поколение и те, кто младше, в том или ином виде сражаются за свои идеалы… Несмотря на то, что в реальной жизни я старше Пола, уроки, которые я извлёк, играя его, останутся со мной навсегда.

Съёмки в пустыне были просто потрясающими! Природа подобных крупнобюджетных фильмов такова, что нужно уметь работать на фоне зелёного экрана, на котором после монтажа зрители видят, что в 50 метрах от героев обрушилась гора или из под земли вылез огромный червь. Некоторые актеры, снимающиеся в супергеройских фильмах, говорят, что надевая костюм супергероя они чувствуют, как теряют достоинство [смеётся]. На съёмках «Дюны» не было ничего подобного, и костюм совсем не казался мне дурацким.

Мы месяцами тренировались, чтобы освоить сложную хореографию боёв. Однажды я случайно ударил Джоша Бролина в промежность! [смеётся]. Бенжамен Мильпье [муж актрисы Натали Портман] научил нас с Ребеккой Фергюсон «песчаной походке». Это сложно освоить, и это похоже на ходьбу на лыжах из стороны в сторону. Не знаю, в какой жизненной ситуации мне может пригодиться этот навык, но я им владею.

Тимоти Шаламе о продолжении «Дюны»

Я знаю, что все с нетерпением ждут вторую часть «Дюны». Я тоже разделяю это чувство! Должен признаться – никогда раньше я не испытывал, не жаждал поучаствовать и посмотреть продолжение фильма, над которым работал, так что это ощущение мне в новинку. Как и все, я с нетерпением жду выхода второй части фильма!

Что Тимоти Шаламе говорит о коллегах

Я очень близок с Кирнан Шипкой, с которой несколько лет назад снимался в фильме «Один и два», и её семья всегда была очень, очень добра ко мне. Когда я только начинал работать на Западном побережье [имеется в виду Лос-Анджелес и Голливуд], у меня было не так много знакомых, поэтому они всегда принимали меня и давали почувствовать себя одним из них. Её мама отвезла меня на финальные пробы в фильм «Красивый мальчик».

Там я впервые я встретил Стива Карелла. Не стоит даже говорить, что я фанат «Офиса» – я типичный фанат «Офиса», то есть большой фанат «Офиса» [смеётся]. Я не хотел его пугать. Вы когда-нибудь вели себя странно, когда встречались с известным человеком, который вам очень нравится? И тогда это как бы становится вашим уроком на будущее? Когда ты думаешь: «Ладно, больше я так не буду». Так было и со Стивом. Я крепко обнял его и постарался не отвлекаться от работы. Ирония заключается в том, что пока мы продвигали фильм, никто не знал [что я фанат]. Теперь я могу быть честным в этом вопросе и полным чудаком. А ещё есть Эми Райан, которая также снималась в «Офисе». Они – Майкл и Холли [персонажи Карелла и Райан в ситкоме «Офис»]. Это как странный альтернативный спин-офф. Иногда они разговаривают, а я просто смотрю на них, потому что это так странно, что я участвую в этом моменте, где Майкл и Холли в тандеме. Должен сказать, что у меня были замечательные «кинородители». И много замечательных «кинопап»: Майкл Стулбарг, Стив Карелл, Мэттью МакКонахи.

Мэрил Стрип как-то сказала: «Kогда ты наконец понимаешь ту часть своего персонажа, которая тебе не нравилась или не давалась, значит, ты её понял«. Я стараюсь работать по этому принципу. Что ещё может сделать меня легитимным для зрителей, не попадая в мазохистскую ловушку молодого актёра, который каждый вечер бьётся головой на стену с мыслью: «Хорошо, мне больно, значит, у меня всё получается?».

Я готов работать с Гретой Гервиг над чем угодно. Я просто в полном восторге от неё. Мне нравится работать с режиссёрами, которые в десять раз умнее меня. Кроме того, я в очередной раз смогу оказаться объектом симпатии Сирши Ронан [речь о съёмках в «Леди Бёрд» и в «Маленьких женщинах» – оба этих фильма срежиссировала Гервиг].

Мэттью МакКонахи поразил меня, когда я встретил его на съемках фильма «Интерстеллар». Он просто источает вайбы кинозвезды. Он такой уверенный и мужественный. Те же впечатления были у меня и от работы с Кристианом Бэйлом на съемках фильма «Недруги». Помню, он попросил меня повторить моё имя, чтобы лучше расслышать и запомнить его. Слова застряли в горле, я не мог выговорить ни слова и подумал: «Почему впервые за 20 лет жизни на этой планете мой рот не подчиняется тому, что хочет мой мозг?«. Я без ума от его работы в «Американском психопате» – это было безумное представление.

Что Тимоти Шаламе рассказывает об отношениях с семьёй

Самое ценное, что я получил от своих родителей, и что я стараюсь отдать им по мере возможности – любовь и поддержку. Надеюсь, это звучит не слишком пошло, но это правда. В конце подросткового возраста ты вдруг понимаешь, что твои родители – тоже люди. Достигнув определённого возраста, ты начинаешь сам распоряжаться своей жизнью. Недавно моя мама выложила фотографию, на которой они с отцом на премьере фильма «Красивый мальчик» в Лос-Анджелесе – они просто светятся от гордости. Это безумно трогательно.

С культурной точки зрения, моё воспитание не было похоже ни на чьё из окружающих меня людей. Лето я проводил в маленькой французской деревушке Шамбон-сюр-Линьон, что было полной противоположностью моей жизни в Нью-Йорке. Во всём, к чему я тяготел в художественном или культурном плане, была двойственность, будь то творчество Jay-Z, артхаусное кино, литература, мой любимый футбольный клуб «Сент-Этьен», американский «Макдональдс», Xbox 360. Это очень ценно – быть носителем нескольких культур одновременно.

Что Тимоти Шаламе говорит о моде и стиле

Когда я рос в Нью-Йорке и ходил в седьмой класс, каждый 12-летний подросток в школе, включая меня, пытался достать самую крутую пару «Данки» [Nike Dunks], чтобы они подозрительно «не сочетались» с нашими футболками. Например, фиолетовая футболка «Пингвин», серые джинсы…И фиолетовые «Данки».

Я слышу о знаменитостях, у которых есть стилисты, и это меня просто поражает. Я, конечно, не для этого снимаюсь, но я могу носить классную одежду от самых крутых дизайнеров в мире. Так зачем же мне платить кому-то за то, чтобы он говорил, что мне следует носить? В самостоятельном выборе и заключается вся прелесть.

Когда мне предложили стать новым послом Bleu de Chanel, мне не нужно было решаться «продавать» себя. Это решение не отличалось от согласия сниматься в кино. Мне повезло, что я нахожусь на том этапе своей карьеры, когда у меня есть возможность выбирать проекты, которые меня увлекают. Сразу же появляется воодушевление, и ты полностью погружаешься в работу. У всех, кто связан с этой маркой, как в прошлом, так и в настоящем, ощущается уверенность, уважение и нахождение «вне времени».

Chanel – это бренд и фирменный стиль, о котором можно было бы говорить на занятиях по культурологии в университете. Помню, на занятиях по антропологии в колледже мы говорили о том, что существуют бренды, у которых и образ, и история, и сам продукт прекрасно сплетены вместе. С Голливудом и кино связана давняя история бренда – со времён первого визита Габриэль Шанель в Лос-Анджелес в 1930 году, чтобы одеть Глорию Свенсон, до поддержки начинающих и уже состоявшихся режиссеров и актеров сегодня.

В детстве моя сестра занималась танцами в школе Розеллы Хайтауэр в Мужене, на юге Франции. Однажды мама взяла нас с собой в парфюмерный магазин в Грасе. Мне там очень понравилось, и я купил спрей для комнаты с ароматом кедра. Я случайно распылил его на одежду, и запах был просто ошеломляющим! Тогда мне показалось, что это творческий подход к созданию аромата в моей комнате. Это было очень по-французски!

Сегодня, когда я ехал на интервью, я подумал о том, что аромат – это то, что невозможно передать в визуальных средствах массовой информации. Это один из последних бастионов творческого самовыражения, который не был коммерциализирован в визуальном пространстве. Аромат индивидуален и подобен тому, как одежда ощущается на вашем теле – никто, кроме вас, не будет чувствовать то же самое.

Тимоти Шаламе об американской и французской культуре

В детстве, у меня на стене висел постер Джимми Бриана, в то время – французского футболиста, выступавшего за «Ренн». Раньше во Франции выходил футбольный журнал Onze Mondial, в котором были отличные постеры. Я покупал их во Франции и старался привезти как можно больше номеров в США.

Я чувствую разительный контраст между самодостаточностью Соединенных Штатов и даже отношениями с актёрской профессией, которые сложились у меня в юном возрасте, и тем, как всё делается во Франции, где чувствуется уважение ко времени, традициям и разговорам. Раньше я это не ценил, поэтому меня тянуло к более стереотипным американским привычкам. С возрастом я стал обращаться к своей французской стороне.

Честно говоря, я много думаю о том, какой была жизнь в Нью-Йорке в шестидесятые годы! Я все время размышляю о том, каким был центр города в то время – в основном потому, что в наши дни жить в центре города очень дорого. Каким же он был, когда был доступным и недорогим, и в то же время таким богатым на искусство и культуру? Я думаю об этом больше, чем о чём-либо другом, потому что даже я вырос в другом Нью-Йорке, в сравнении с тем, каким городом он является сейчас, что уж говорить о шестидесятых годах прошлого века.

Во время пандемии я гулял по Парижу и увидел на столике кафе чек, который явно пролежал там три часа рядом с четырьмя людьми, продолжавшими что-то обсуждать. В Лос-Анджелесе люди сидят за ужином всего 45 минут. Америка во многом опережает время и определяет тенденции, но, в то же время, во Франции есть мода, самовыражение и самобытность, которые прекрасно сочетаются с очень традиционным французским пассивным образом жизни. Я осознал и принял эти противоречия этих двух культур и самого себя.

Мне всегда была интересна философия. Она кажется мне средством, позволяющим понять, в каком положении находится человек в данный момент. Простые изречения о жизни – это именно то, что нужно. Это помогает понять, что происходит в данный момент, и куда ты движешься. Мне нравился Артур Шопенгауэр, когда я учился в колледже, потому что в его работах чувствуется экзистенциальный нигилизм, и французский поэт Артюр Рембо, который написал все свои лучшие работы к 19-20 годам. Боб Дилан тоже им очень вдохновлён!

Тимоти Шаламе о подготовке к ролям, прослушиваниях и о своей работе в кино

Я не справляюсь с прослушиваниями [эмоционально] – я просто не знаю, как. Пожалуйста, расскажите мне, как. Я проплакал несколько часов после прослушивания в фильм «Белый парень Рик».

Я большой лицемер в том, что считаю самой важной частью любого прослушивания ту секунду, когда вы выходите из комнаты. Я никогда не проходил прослушивание для фильма «Назови меня своим именем», что просто поразительно. Я участвовал в читке в Нью-Йорке. Мы репетировали с другим актёром. Он предложил прочитать её [сцену] для [режиссера] Луки Гуаданьино и [сценариста] Джеймса Айвори. Моё сердце пропустило удар, потому что они никогда не видели, как я читаю. Я пошёл к своему другу, и мы тренировались, читая всю ночь. Я боялся, что все поймут, как я ужасен.

Если кто-то говорит артисту, что он смелый, то на самом деле он говорит ему, что он сумасшедший. Когда я играю, всегда есть ощущение, что я немного не в себе или не контролирую себя. Я знаю по работе, что если сцена идёт не так, как надо, и на площадке раздаётся смех, это раскрепощает тебя для следующего дубля. Это лучше, чем корить себя и погружаться в свои мысли. Самым большим учителем для меня всегда был опыт.

Я похудел на 18 килограммов [для роли в фильме «Красивый мальчик». В какой-то момент ты думаешь, что можешь снова начать питаться как раньше, но твоё тело к этому не готово. Первую неделю мы снимали не по порядку, но это были те сцены, в которых мой персонаж был в своей худшей физической форме. Затем у меня была неделя отдыха, за которую я должен был набрать вес и выглядеть, как здоровый Ник [герой фильма]. В тот первый вечер я пошёл есть спагетти и сказал: «Этого не произойдёт!». Я не смог её съесть!

Тимоти Шаламе о кумирах, популярности, и о тревоге

Самым необычным проявлением моей славы был инцидент в городе Сильвашварад, в Венгрии. Рядом со мной с визгом пронёсся «Мерседес», из него выскочила маленькая девочка, у неё был чехол для телефона [имеется в виду мерч фильма] «Назови меня своим именем», и она хотела, чтобы я его подписал.

Я с подозрением смотрю на то, как наслаждаюсь своей известностью. Я могу понять, что некоторые коллеги находят раздражающим тот факт, что фанаты останавливают их, но я не чувствую себя Майклом Китоном в «Бёрдмэне», или кем-то в этом роде.

Традиционно, я черпал вдохновение из музыки. Но сейчас это может быть что угодно. Преимущество зрелости в том, что вы можете вдохновляться идеями и опытом людей, на которых вы равняетесь. Когда вы моложе, то смотрите на то, что продаётся, преподносится или даётся вам в качестве того, что должно вам нравиться. С возрастом хочется найти более персонифицированные, добросовестные источники вдохновения.

Кид Кади – мой вдохновитель, он видел фильмы, над которыми я работал в прошлом году, и очень проникся ими. Услышать это от него было очень жизнеутверждающе. Рассказывая об этом, я почти готов прослезиться.

Он из Кливленда, и я в десять раз больше уважаю его за то, что он начал свой путь не в Лос-Анджелесе или в Нью-Йорке. Взлететь так высоко, стартуя не в центрах индустрии – настоящее достижение.

Никки Минаж училась в той же школе, что и я. Но Карди Би – легенда. Почему бы нам всем просто не любить друг друга? Я бы хотел, чтобы они никогда не ссорились.

В конце нулевых, когда в Египте произошла «Арабская весна», был настоящий оптимизм по поводу Интернета и возможностей социальных сетей. Но в последние три-четыре года люди слышат только то, что хотят слышать, и кричат только в свою эхо-камеру. Мой бывший сосед по комнате рассказал мне, что читал интервью с создателями Интернета, в которых они говорили, что их преследует то, во что он превратился, и они презирают негатив и дезинформацию, которые он может распространять. Я завидую тому времени, когда люди действительно смотрели друг другу в глаза, и не было никаких экранов.

Быть уязвимым – это не слабость, не социальный барьер. Это не значит, что ты сумасшедший или гиперэмоциональный, ты просто человек. Надеюсь, моя работа на экране показывает это. Люди сложны – нам сложно чувствовать многое.

Три года назад я нервничал, потому что люди говорили о том, что социальные сети влияют на концентрацию внимания, что никто больше не может сидеть на месте, а искусство и кино – это пережиток прошлого. Сейчас я вижу, что всё не так плохо. По какой-то чёртовой причине у меня теперь есть возможность выбирать, что воплощать в жизнь, на какие роли соглашаться. Страх тоже есть, как и всегда, но я рад, что этот страх связан с выбором работы, а не с тем, смогу ли я заплатить за квартиру. Я благодарен судьбе за это.

Я сплю голышом.

В подготовке этого материала были использованы интервью Тимоти Шаламе таким изданиям, как Vogue, Elle, i–D, TimeOut и W Magazine.